11 февраля 1992 года

Сегодня я наконец-то убил его! Это грязное, спившееся животное не вызывало во мне ничего, кроме отвращения. И он должен был понять это. Я убивал его медленно и мучительно. Вскрывал ему вену за веной обломком разбитого зеркала. Ему было больно. Но разве сравнится его боль с моим счастьем! Я его всё-таки уничтожил! Вот он — лежит в кровавой кляксе — застывший комок нервов и горя. Смешно. Ещё вчера он думал, что я им доволен. Глупец! Прожили вместе двадцать лет, а он так и не понял, чего я хочу. Сейчас я уйду, но никак не могу оторваться от этого зрелища. И смотрю. Он хватает разбитыми губами остатки жизни и царапает её грязными ногтями. Мне безразлично. Но словно что-то забыл — смотрю. Смотрю.
В комнату врываются какие-то люди. Они думают, что нужны ему. Это по их вине он родился, по их вине жил. Всё, что я успел сделать, им уже не удастся исправить. Белые халаты, вы можете поднять мертвеца, но здесь вы бессильны — я поработал на славу. Суетитесь. А я ухожу. Нет у вас шансов. Ни одного. Вот только последний раз посмотрю в его стеклянные зрачки…
Как изменилось его лицо! Бог мой, насколько он стал чище и лучше! Откуда эта насмешка в уголках глаз?! Он никогда не был ТАКИМ! Он был в тысячу, в миллион раз хуже, чем теперь! Что случилось? Почему?.. Он словно освободился от чего-то. От чего? Или от кого?
Нет, невозможно! Это он испортил всем жизнь, это его звериные потребности мешали мне… Мне. Я. Без меня? Да, без меня! Сейчас ему хорошо, потому что я покидаю его. Смерть его на моей совести… А есть ли у меня совесть, ведь я бессмертен? И разве он виноват, что нам суждено быть закадычными друзьями и заклятыми врагами?.. Не знаю. Для этого я ещё слишком мало прожил.
А он? Разве много? Можно ли винить мотылька за его стремление к пламени? Может, горение для него — высший смысл жизни. Её кульминация!
Я помню, нужно идти, но… Может, всё же вернуть его? Кто знает, кем он теперь может стать? Сможет ли он победить меня? Мою тысячелетнюю злобу и ненависть. Сможет ли выстрадать и очистить новую любовь?
Белые халаты. У них есть надежда. А у меня? Что-то тянет меня прочь из комнаты. Что и куда? Да, мы все так, не прощаясь, уходим. Все, как один, как стадо. Тупое стадо, по известной, протоптанной веками тропинке! Прямо и прямо, никуда не сворачивая!.. Там я уже был. И не раз. А здесь?.. Но ведь это так мало — какое-то мгновение!
Значит, назад — в боль и бред, в жизнь крови и сердца?! Или всё же — в бездумно-разумный и бесконечный космос? Без страданий и без горя. Со всепоглощающим счастьем в потоках ослепительно светлой любви?
Люди, боги, подождите! Вот он я — рядом! Между землёй и небом! Между смертью и бессмертием! Дайте ещё хоть минуту — мне надо всё взвесить…