ПО ВЕРТИКАЛИ

В комнате было темно от дыма, но это не мешало Васе Мухоморову наблюдать за происходящим на экране. Там что-то сильно гремело и заливало пулемётными очередями выцветшие от времени и потемневшие от копоти обои. Вася отдыхал, как мог. Ноги его лежали на спинке кровати и от удовольствия пошевеливали пальцами. Левой рукой он нежно сжимал нескончаемый «бычок», а правой ещё более нежно поглаживал бездонную канистру пива.
Его товарищи влачили в это время скорбное существование в бетонных стенах института — лихорадочно, с мастерством японских ниньдзей, списывали ненужные знания и, трепеща от страха, пересказывали преподавателю то, что успели понять. Но Мухоморова это нисколько не волновало — страшный экзамен прошёл мимо него маленькой скромной «четвёрочкой», которую Вася получил ненароком, удачно выступив на семинаре. Теперь мысли его плавали где-то в районе потолка и единственным желанием было — допить живительную влагу до прихода гостей.
— Хиз э вумэн, шиз э мэн,— закричал вдруг телевизор так проникновенно, что Вася на секунду оторвался от стакана.
— Зараза,— сказал он весьма недвусмысленно и ненадолго покинул своё лежбище. Он подошёл к тому, что они условно называли «телевизором». О присутствии «телека» красноречиво свидетельствовал новенький кинескоп очень цветного изображения. Все остальные детали были явно не от мира сего. Весёлый изобретатель впихнул туда такое количество посторонних предметов, что, говорят, его тут же отправили в психушку. Тем не менее, аппарат работал и без всяких помех принимал спутниковое телевидение. Лишь изредка он требовал замены износившейся резины и выкипевшей воды. Мухоморов плеснул не жалеючи пол-литра из чайника и снова упал на кровать.
На экране появился непобедимый Арнольд в шапке-ушанке с офицерской кокардой. Не говоря ни слова, он уже собрался броситься в какую-то безумную погоню, но тут начались непонятные метаморфозы. Лицо его округлилось, уши оттопырились и посинели, тело съёжилось до безобразия…
— Наконец-то,— Вася в предвкушении фильма ужасов заёрзал на скрипучей сетке.
— Рано радуешься,— произнёс не оформившийся до конца вурдалак,— подожди немного… Какой же цвет? А, розовый. Нет. Может, лучше коричневый?
— Ух, щас как рыкнет: «Врау-у-у!!!» — Вася, как всегда, опережал события.
— Ты что — чокнутый? — от испуга человечек на экране застыл где-то на полпути превращения и с удивлением уставился на свои розово-коричневые руки.— Где тебя учили так орать?!
«А на русский неплохо перевели — губы двигаются как надо,— Вася томно зевнул,— только уж больно скучное начало». Он повернулся на бок и собрался немного вздремнуть.
— Вася, Васё-о-ок,— послышалось с экрана. «Надо же — тёзка в кино…» — подумал студент, медленно засыпая. Сквозь полудрёму в его затуманенный мозг ворвались слабые вопли: «Мухоморов! Эй, Мухомор, проснись — дело есть». «Это что за урод?» — Вася открыл один глаз и посмотрел на дверь — там никого не было. «Померещилось»,— подумал студент, закрывая глаз. Но суровая действительность в лице телевизора вернула его с небес на землю.
— Мухоморов Василий Анатольевич, я к тебе обращаюсь,— студент от неожиданности подскочил на кровати,— на экран, на экран посмотри, пожалуйста. Ну вот, уже лучше,— человек с экрана сладко улыбнулся и показал пальцем в сторону переключателя каналов,— и вот это, будь любезен, не трогай.
— В-вы со мно-мно…
— С тобой, конечно, разве здесь ещё кто-то есть? — нежданный гость окончательно трансформировался и стал теперь похож на декана факультета.
— Кажется, я немного перепил…— подумал вслух студент.— А может, переучился… Какое сегодня число? — мысли Василия извивались и скручивались в маленький узелок.
— Четверг, двенадцатое. И, насколько я понимаю в анатомии, ты ещё не переучился и не перепил,— гость хитро прищурился и постучал по кинескопу. Причём изнутри.
— А знаю, мне Лёха говорил — это глюки или, по-простому говоря, галлюцинации,— студент нашёл логическое объяснение, но не успел им насладиться.
— О, господи, за что мне это наказание?! Сколько раз тебе ещё нужно повторять: я разговариваю с тобой, ты разговариваешь со мной, я — здесь, а ты — там. Это так же точно, как тот таракан за твоей спиной… Сейчас ты взял тапок и ударил по насекомому. Ну что, так и будешь руками размахивать? Ущипни себя, если не веришь…
— Да, точно я…
— Что «точно», что «я»? Материалисты хреновы! Такая боязнь всего непонятного и непривычного! Инопланетянин я, и-но-пла-не-тя-нин. Нормальное объяснение? Хотя, если говорить начистоту, я даже иногалактианин. Но у вас такими словами не пользуются. Ты всё понял?
— Понял. А то как же? Что тут такого. Обычный простой инопланетянин. Таких у нас хоть пруд пруди… Лазеры-мазеры, альфы-бетты, летающие тарелки-сковородки, мир-дружба, мы, жители планеты Земля…
— Постой, не увлекайся. У меня тут дело к тебе на пять минут, а ты заводишься. Во-первых, меня зовут Абурдамур-Хламинам Соро-тридцать семь…
— Что «тридцать семь»?
— Соро повторяется тридцать семь раз, для простоты пользуемся цифрой, понятно?
— А то как же — понятно. Что ж тут непонятного, конечно, элементарно…
— Ну, так вот. Во-вторых, я работаю в Комиссии по Созданию, Обслуживанию и Ремонту Искусственных Планетарных Систем.
— Всё ясно, значит, в КСОиРИПС.
— Соображаешь!
«Интересно, зачем я им понадобился? — подумал полутрезвый студент.— Мне ведь ещё три года до конца учёбы, да и не строитель я, а конструктор».
— Извини, что врываюсь в твои размышления, но нам нужен скорее не ты, а этот телевизор…
«Так он ещё и телепат»,— мысленно изумился Вася.
— Да, третий день, как на права сдал,— скромно похвастал гость из космоса, и в глазах его засверкали огоньки геройства,— впрочем, мы, кажется, отвлеклись.
— И что же «этот телевизор»?…
— Ты не поверишь, но он оказался единственным приёмником, на который мы смогли настроиться. Тут вышла долгая и нудная история. Сначала мы пытались связаться по радио, но нас обозвали «сопляками» и пригрозили «уши надрать», потом окрестили «придурками» и обещали приехать с милицией, потом… А! — иногалактианин удручённо махнул рукой.— Короче говоря, ты — наша последняя надежда и опора!
Василий Мухоморов встал с кровати и поправил мятую футболку. Вид его выражал непреклонную решительность.
— Я готов!
— Отлично, вводный вопрос — ты географию помнишь?
— Медиана, биссектриса, противолежащий катет равен гипотенузе…
— Нет, это геометрия.
— Тьфу ты, я их всё время путаю! Тоже на букву «Г»… Так, вспомнил: меридиан, параллель, Антананариву, одна шестая поверхности суши…
— Прекрасно, главный вопрос — на сколько Земля сплющена у полушариев?
— Двадцать один с чем-то километр. Сколько метров, ей богу, не помню!
— Ну, ладно, и этого хватит. Спасибо за ответ. Проверяющим скажу, что приборы не очень точные.
Соро-37 придвинул с себе какой-то аппарат, напоминающий своим древним дизайном ламповый телевизор, и стал ковыряться в задней панели. Спереди, на экране прибора было видно нечто весьма похожее на обыкновенную настроечную таблицу.
— Так, значит, двадцать один километр и ещё чуть-чуть,— сказал инопланетянин, поворачивая ручку «Размерность по вертикали».
Мухоморов почувствовал, как земля стремительно выскочила из-под его ног. К своему счастью, он тут же упал на ближайшую кровать. Что-то дико заскрипело, загремело и забулькало. С потолка посыпалась штукатурка, а из оконных рам моментально повылетали стекла. Шум, вой и скрежет плотной стеной наполнили воздух, но студента всё это уже совершенно не волновало. Он засыпал с единственной мыслью: «Ну надо же было так ужраться…»

Барнаул
февраль 1992

<< назад

Оставьте комментарий