ШТИРЛЕТКИ 1

* * *

Штирлиц был толст, лыс и злопамятен. А потом всё это свалил на Бормана.

* * *

Как-то раз Штирлиц купил себе ружьё и повесил его в квартире на самом видном месте. Всё бы ничего, но однажды он в полупьяном разговоре поведал Айсману о системе Станиславского. С тех пор никто из офицеров вермахта к нему в гости не приходил.

* * *

Штирлиц, завёрнутый в простыню, вышел в предбанник. Вдруг сзади кто-то громко чихнул. Не задумываясь, Штирлиц развернулся и ударил этого «кого-то» прямо в красную толстую рожу.
— Вы бы, товарищ Штирлиц, лучше обратно в простыню завернулись,— сказал Борман, почёсывая разбитый нос,— меня от вашей заголённости сейчас стошнит.

* * *

Штирлиц читать умел очень давно. Так давно, что иногда забывал как…

* * *

Часы пробили пол-ночь. Штирлиц лежал в постели с широко раскрытыми глазами. Бессонница мучила его вот уже третью неделю. Но это его не пугало, он знал, что иногда его организм требует именно таких ночей. В такие ночи ему лучше думается, в голову приходят гениальные планы.
Через двадцать минут в комнату войдёт плотно обтянутая латексом Бессонница и размахнётся плёткой. Она ещё не знает, что Штирлицу незаметно удалось перегрызть кожаные ремни, стягивавшие руки и ноги. Она ещё не знает, что в эту ночь Штирлиц будет спать. Она ещё не знает…

* * *

Штирлиц таинственно улыбнулся и плюнул Борману в лицо.
«Что он хотел этим сказать?» — подумал Борман, вытирая слюну.
О, эта загадочная русская душа! Никогда не понять этому толстому арийцу — зачем плюнул русский разведчик. Просто захотелось плюнуть, и он плюнул. Хорошо ещё, что не пристрелил!

* * *

Штирлиц склонился над приёмником и внимательно слушал «Голос Коминтерна». «Коминтерн» немного картавил.

* * *

Однажды Штирлицу приснился кошмар. Он вскочил в холодном поту с ужасным криком: «Раскрыли! Меня раскрыли!» Потом посмотрел на одеяло, натянутое до подбородка, пробормотал: «Померещилось»,— и снова уснул.

* * *

Штирлиц хорошо знал пословицу «Какой русский не любит быстрой езды», поэтому, в конспиративных целях, ездил всегда очень медленно. А его перемещения по дорогам Германии передавались по радио, как места наиболее вероятного возникновения дорожных «пробок».

* * *

Мюллер составлял как-то раз список приглашённых на новогодний банкет:
— Штирлиц, дружище, скажи мне, ради бога, как правильно пишут твою фамилию — через «Sht», «Scht» или «St»?
— Через «Ш»,— уверенно ответил советский разведчик.

* * *

Штирлиц шёл по коридору. Все офицеры вермахта разбегались в разные стороны как тараканы — они знали, что Штирлиц просто так по коридору не пойдёт. Они знали, что что-то будет. Что-то очень нехорошее. Обычно Штирлиц ездил по коридору на мотоцикле без глушителя. Сегодня он шёл. Шёл пешком. Быть беде.

* * *

Штирлиц достал пачку «Беломора» из ящика стола и выудил из неё две папиросы.
— Хочешь,— спросил он, протягивая одну из них радистке Кэт.
— Хочу,— ответила та и, взяв папиросу, прикурила от свечки.
— Ну, тогда пойдём,— сказал Штирлиц.
— Пойдём,— согласилась Кэт, и они направились в спальню…
Через пол-часа они вернулись в гостиную, чтобы подкрепиться остатками ужина.
— А ещё хочешь,— игриво спросил Штирлиц.
— Не,— скромно ответила Кэт,— больше одной пачки в день не курю.

* * *

— Штирлиц, дружище, помоги отгадать кроссворд.
— Что там у тебя?
— «Мужчина, который волочится за каждой бабой». Слово из шести букв. На «Б» начинается, на «Н» заканчивается.
— Борман,— не задумываясь сказал Штирлиц.

* * *

Штирлиц подошёл к одной из проституток, взглядом знатока осмотрел её со всех сторон и, протягивая деньги, вежливо спросил:
— Тридцать? Я угадал?
— Ты что — охренел,— возмутилась она,— как минимум пятьдесят!
— М-да, старовата,— подумал Штирлиц и спрятал деньги в карман.

* * *

Штирлиц вышел на Штинькштрассе и привычной походкой направился к тому месту, где стоял дом №13. Дома на месте не было. Вместо него в земле зияла огромная дыра. Штирлиц подошёл к её краю и мрачно сплюнул вниз.
«Явка провалилась»,— моментально догадался разведчик.

* * *

— Штирлиц, вы не были случайно в нюрнбергском зоопарке? — зловещим голосом спросил вдруг Мюллер.
«Зубы заговаривает»,— подумал разведчик, но, чтобы поддержать тему разговора, ответил:
— Не был.
— А зря, там такой замечательный дельфинарий и вход для офицеров совершенно бесплатный! А дельфины… Вы видели когда-нибудь дельфинов? — не унимался Мюллер. Штирлиц, ожидая подвоха, ответил весьма уклончиво:
— Видел, но не всех.
— А ещё там есть крокодилы, бегемоты, обезьяны, кашалоты и зелёный попугай…— продолжал зловеще-восторженно говорить Мюллер, и Штирлиц наконец-то почувствовал, что не зря отдал другу целую пачку «Беломора» — зубная боль действительно утихла.

* * *

Штирлиц задёрнул штору и выключил свет.
— Ложись,— сказал он радистке.
— Я честная девушка,— ответила Кэт.
— Ложись, кому говорю!
— И не подумаю!
— Ложись, падла,— Штирлиц повалил радистку на пол.
— Наглец,— в гневе вскричала она и влепила Штирлицу звонкую пощёчину.
— Дура,— ласково сказал Штирлиц, закрывая её своим телом,— я спас тебе жизнь.
Но ничего не произошло. Штирлиц посмотрел на часы… Через две минуты раздались выстрелы, и на ковёр посыпались стёкла.
— Тормоз,— подумал Штирлиц.
— Сам ты тормоз,— подумал Айсман,— автомат заело.
— Ну, вот видишь,— обратился Штирлиц к Кэт,— что я говорил!
Но она его уже не слышала, и её мерный храп постепенно перерастал в рёв бомбардировщика.
— Уснула,— нежно подумал Штирлиц.
— Упала в обморок,— кокетливо подумала Кэт.

* * *

Штирлиц ехал по автобану Берлин-Мюнхен. Дорога была прямой, как стрела. Руки разведчика крепко сжимали руль, глаза смотрели вперёд, лицо не выражало ни единой эмоции. Штирлиц спал, спал с открытыми глазами — эту привычку он выработал за долгие годы работы в разведке. Он спал, но он знал, что ровно через три часа двенадцать минут и тридцать восемь секунд он проснётся, чтобы притормозить у первой автозаправочной станции.

* * *

Штирлиц подошёл к Шелленбергу и дружески похлопал его по плечу:
— Угадайте-ка, что скрывается под русским сокращением «ЦК»?
— Э-э-э,— задумался шеф разведки и масляными глазками посмотрел на подчинённого,— вот только что вертелось у меня на языке…
— Можете и не вспоминать — это был цианистый калий.

* * *

Каждую пятницу ровно в шесть часов вечера Штирлиц приходил в дом №25 по улице Эзельвег. Он поднимался по лестнице на второй этаж и нажимал на кнопку с обшарпанной табличкой «Фрау Ковальски». Дверь ему открывала маленькая рыжеволосая женщина с огромными, по-рыбьи выпученными глазами — очевидно, от мучавших её «запоров». Штирлиц молча здоровался и, едва закрыв за собой дверь, начинал снимать парадную форму. Женщина так же молча раздевалась и занимала привычную позицию на кровати. Зайдя в спальню, Штирлиц некоторое время внимательно смотрел на широкую женскую задницу, словно что-то старательно вспоминая. Затем разведчик приступал к решительным действиям…
— Секс,— почтительно думали агенты гестапо, продолжая настойчиво заглядывать во все потайные глазки и дырочки, просверленные в полу, стенах и потолке. Штирлиц знал, что за ним наблюдают. Его взгляд был серьёзен и задумчиво направлен вперёд. Ни один мускул на его лице не выдавал кипевших внутри эмоций. Не менее серьёзным был взгляд женщины. Только он и она знали, что на самом деле происходило в этой комнате. Штирлиц, используя азбуку Морзе, передавал секретное сообщение в Центр.
— #196$»уцт¶234mлzh®sffhjuer¤ґ,— думал Штирлиц, переводя шифровку в точки и тире.
— #196$»уцт¶234mлzh®sffhjuer¤ґ,— старательно запоминала связная…
Штирлиц закончил свою депешу как обычно — ровно в 18.15. Он молча оделся и, уже уходя, оставил на комоде в прихожей пять марок.
— Любовь,— вздохнули агенты гестапо, отрываясь от глазков и дырочек — дальше им было неинтересно.
— На проезд до явочной квартиры и обратно,— подумал Штирлиц, с лёгкостью горного козла слетая вниз по перилам. На сегодня его долг перед Родиной был выполнен, и он с чистой совестью направился в ближайший ресторанчик.
Пройдёт совсем немного времени, и ровно в 18.30 связная приедет на улицу Дамэнштрихь. Поднимется на третий этаж дома №26 и позвонит в дверь с табличкой «Херр Кувалка». Ей откроет полный мужчина с большими пшеничными усами, куском сала в одной и стаканом самогонки в другой руке. Это условный сигнал, означающий: «Всё спокойно, я в доме совершенно один». Связная, едва закрыв за собой дверь, начнёт методично раздеваться, а мужчина займёт своё привычное положение на кровати…
— Секс,— подумают агенты гестапо.
— Новое сообщение в Центр,— подумают связные, совершая своё очень нужное родной стране дело.
К полу-ночи депеша по тайным каналам связи прибудет в Кремль…

* * *

Мюллер, склонясь над радиоприёмником, слушал очень важные новости на английском языке и делал маленькие пометки в неменее маленьком блокнотике. В кабинет вошёл секретарь Мюллера — Шольц.
— Штирлиц идёт по коридору,— зловещим голосом сообщил Шольц.
— По какому коридору? — поинтересовался Мюллер.
— По нашему коридору,— важно сказал Шольц.
— А куда идёт? — продолжал допытывать Мюллер.
Секретарь сделал глупое лицо и пожал плечами.
— Ещё одно непроверенное сообщение, и я вас уволю,— устало сказал Мюллер и выключил радио,— к нам он идёт, Шольц, к нам. И опять будет здесь всем «лапшу на уши вешать» про отпечатки пальцев, про русскую радистку и про всё такое прочее. Вы, конечно, спрашиваете себя, как я это узнал? Очень просто — об этом уже сообщили все радиостанции Америки!

* * *

Барнаул—Нюрнберг
28.01.1992—27.04.1997

<< назад

Оставьте комментарий